Цао Годзю

Описал Цзе Кун

Цао Гоцзю — один из восьми даосских бессмертных, представитель правящей династии Цао. Его имя переводится как Дядя Правителя Цао или Королевский Дядюшка Цао, Цао Гоцзю (Cao Guo Jiu, 曹國舅). Представляет матрицу триграммы Дуй (☱).

Цао Гоцзю является представителем нового поколения бессмертных и даже, можно сказать, новых технологий в постижении данного искусства. Являясь представителем царствующей семьи, он покинул службу ради поиска бессмертия, однако пользовался золотой пластиной как символом власти, которую впоследствии сменил на нефритовые трещотки.

Однажды, переправляясь через реку, он предложил лодочнику золотую пластину в качестве оплаты, но тот посоветовал выкинуть ее в реку, что Цао Гоцзю и сделал. Этим лодочником оказался великий бессмертный Люй Дунбинь (吕洞宾, Lu Dong Bin). Собственно, встреча с Люй Дунбинем и предопределила дальнейший путь Цао Гоцзю.

Во время странствий с Люй Дунбинем Цао Гоцзю часто ленился делать регулярные и многочасовые практики и всегда просил открыть тайны, чтобы как можно побыстрее достичь бессмертия. В условиях путешествий и аскетической жизни он настолько ослаб, что больше стал напоминать изможденного духа. Тогда Люй Дунбинь (Lui Dong Bin) отправил его к Небесной красавице Си Ванму (Xi Wang Mu, 西王母), чтобы она научила его культивировать жизненность, так как вопрос стоял уже не о достижении бессмертия, а о выживании. Много чудесных историй связано с этим путешествием, рассказывающим о различных духовных переживаниях Цао Гоцзю. При помощи специальных практик он восстановил свои силы, но с ними вернулись и лень, и королевские повадки. В общем, он настолько увлекся радостью жизни, что только и делал, что веселился и пел.

Однако практику, полученную от Си Ванму, он не оставил, чтобы опять не вернуться в жалкое состояние. И по прошествии многих лет она его не только укрепила, но и позволила достичь состояние бессмертного, к чему он уже не стремился, так как и так все было в радость. Так он со значительной задержкой, но все-таки примкнул к пантеону бессмертных.

Благодаря его работе с Люй Дунбинем до нас дошла, пожалуй, важнейшая практика не только в наследии Цао Гоцзю, но и самого Люй Дунбиня. Эта практика связана с взращиванием единого центра даньтянь, она необходима для создания постоянства в искусстве алхимического процесса и позволяет трансформировать один вид энергии в другой.

Построение даньтяня — это воспроизведение единого механизма в теле. Этот механизм позволяет постоянно преобразовывать временную энергию Инь-ци и временную энергию Ян-ци во вневременную Инь-шэнь и Ян-шэнь. Для этого создается источник Инь-цзин и Ян-цзин, или киноварное поле.

Цао Гоцзю обогатил учение о едином центре, воспринятое от Хранителя Востока Дун Вангуна (Dong Wang Gong, 东王公), к которому обратилась Си Ванму, чтобы он научил Цао Гоцзю искусству культивации энергии и питания сознания (искусству Хранения одного или единого). Впоследствии это учение стали называть королевским, так как правители и царствующие особы хотели быстрей достигнуть бессмертия и искали наиболее совершенный, а попросту говоря, быстрый путь. А самый быстрый путь связан с наличием правильной опоры в практике. Правда, после освоения этой практики Цао Гоцзю пришел в такой восторг, что с этого момента стал постоянно веселым, и наряду с практикой формирования единого стал представлять собой пример того, как культивировать радость. Радость стала важным алхимическим условием получения малого эликсира Великого цветения, позволяющего изгнать болезнетворную ци и призвать небесных духов хунь. Считается, что своим постоянно радостным настроением Цао Гоцзю смог зачать в себе Полярную звезду в ясном зале второго киноварного поля, привнеся знания о культивации вишневого эликсира или малого эликсира великого цветения, что также называется «омывать свой дух в великой радости».

Цао Гоцзю достиг знания о вечном преобразовании энергии, но при этом продолжил жить как величественная особа, чем и заслужил прозвище Мастер Трещоток, так как он ничего то ли не умел, то ли не хотел делать, и попросту бродил по свету и наводил треск на пространство, очищая его от скверны. Но это не мешало ему поражать всех знанием тайн постижения бессмертия и умением проникать в суть вещей.